Неточные совпадения
Диомидов выпрямился и, потрясая руками, начал говорить о «жалких соблазнах мира сего», о «высокомерии разума», о «суемудрии науки», о позорном и смертельном торжестве плоти над духом. Речь его обильно украшалась словами молитв, стихами псалмов, цитатами из церковной
литературы, но нередко и чуждо в ней звучали фразы
светских проповедников церковной философии...
Надежда Антоновна. Да зачем ей, скажите, мой друг, зачем ей иметь понятие о вещах, которые всем известны? Она имеет высшее образование. У нас богатая французская библиотека. Спросите ее что-нибудь из мифологии, ну, спросите! Поверьте, она так хорошо знакома с французской
литературой и знает то, о чем другим девушкам и не грезилось. С ней самый ловкий
светский говорун не сговорит и не удивит ее ничем.
У народов Западной Европы до сих пор сильно распространен этот род поэзии, но настоящая,
светская, аристократическая
литература пренебрегает такой поэзией.
Меня поддерживало убеждение в том, что замысел"Жертвы вечерней"не имел ничего общего с порнографической
литературой, а содержал в себе горький урок и беспощадное изображение пустоты
светской жизни, которая и доводит мою героиню до полного нравственного банкротства.
С этим путейцем-романистом мне тогда не случилось ни разу вступить в разговор. Я был для этого недостаточно боек; да он и не езжал к нам запросто, так, чтобы набраться смелости и заговорить с ним о его повести или вообще о
литературе. В двух-трех более
светских и бойких домах, чем наш, он, как я помню, считался приятелем, а на балах в собрании держал себя как
светский кавалер, танцевал и славился остротами и хорошим французским языком.
Взгляд на"Жертву вечернюю"как на порнографический роман, судя по всему, глубоко уязвил Боборыкина. Во всяком случае, в своих"Воспоминаниях"он неоднократно возвращался к этому вопросу, доказывая, что"замысел"Жертвы вечерней"не имел ничего общего с порнографической
литературой, а содержал в себе горький урок и беспощадное изображение пустоты
светской жизни, которая и доводит мою героиню до полного нравственного банкротства"(Воспоминания, т. 1, с. 457).